Интервью

Белорусская писательница Екатерина Насута известна любителям фантастической, детективной и мистической прозы ещё и как Екатерина Лесина, Анна Терн, Карина Демина, Антон Лик. А пользователям сайта Фантлаб и постоянным участникам конкурсов Фантлабораторная работа она хорошо знакома как Каллипсо.

Недавно на сайте http://litkritika.by/ было выложено её интервью. Беседовал с Екатериной минский писатель-фантаст Анатолий Матвиенко, чья библиография недавно также была открыта на сайте.

***

Прежде всего, благодарю за уделённое нам время. Оно, как известно, дорого: семейная жизнь, научная работа и без того плотно нагружают день. Даже удивительно, как остатка хватает на написание пяти-семи полноценных романов в год.

Ваш опыт полезен литераторам, основной аудитории сайта. Поэтому позвольте начать... И сразу забежать чуть вперёд, пояснив для читателей. Онлайн-интервью превратилось в диалог с обменом письмами и мнениями, оттого не структурировано «по правилам». Предлагаю его в исходном и достаточно откровенном виде.

Традиционный вопрос: с чего начиналось? Насколько был важен шанс на публикацию, тем более в ведущем московском издательстве? Или писалось для души, в стол, хорошо получилось, почему бы не послать рукопись редактору?

Поначалу проблемы публикации волновали мало. Мне захотелось сочинить историю, и я ее сочинила. Затем уже появился вопрос: а дальше что? И пришлось разбираться с тем, что есть издание и как его добиться. Вышло отнюдь не с первой попытки. Писать я начала где-то в 2004-2005 г.г., а первая книга увидела свет в 2008, причем это был отнюдь не первый из написанных мной романов.

Посчитаем. Первые произведения в 2004-м, значит – рукопись к публикации, причём не одна, принята в 2007-08 гг. Итого от старта до одобрения редактором – 3 года. Вполне неплохой цикл. С другой стороны, многие читатели не видят этого предварительного этапа.

Вы по образованию биолог. А что с литературным образованием? Вас отличает простой, ясный, очень гладкий язык. Это от общей культуры, свалилось сверху, как манна небесная, или взращено внутри себя ценой длительных направленных усилий?

Во-первых, у меня, как считаю, хорошее базовое образование, гуманитарный класс гимназии №1 г. Лиды, где были замечательные учителя. Во-вторых, читать люблю и читаю много, это не может не сказываться. А, в-третьих, учеба — это не только и не столько сидение за учебниками, скорее уж готовность получать и анализировать информацию из доступных источников, будь то мастер-классы или же подслушанный на остановке разговор. Многое мне дал романный семинар «Созвездие Аю-Даг», ставший ежегодным.

Почему такое сочетание: фэнтези и детектив?

А почему нет? Мне нравится детектив. И я люблю фантастику.

Вам приходилось работать с литагентами? Как Вы относитесь к этой категории литтруженников?

Не приходилось, однако не вижу ничего плохого в том, чтобы воспользоваться услугами литагента. Вот только вряд ли в наших условиях найдется кто-то, готовый тратить время на работу с молодым автором за процент от гонорара, поскольку гонорары не столь велики, а проценты от них будут и вовсе мизерными.

В России пытаются, только финансовые условия иные, нежели на Западе. Думаю, литагент способен частично возместить отсутствие литературного образования, вручную отшлифовав начинающего автора, кажущегося перспективным. А если литагент сможет пристраивать в месяц хотя бы десяток рукописей – он с голоду не умрёт.

Прокомментируйте наиболее распространённые легенды, бытующие среди начинающих авторов: а) в литературе не пробиться, если нет «волосатой лапы» в крупном издательстве; б) публикуют только презренную попсу, авторы истинной высокохудожественной литературы остаются за бортом; в) самотёк никто не читает, редакторы сразу отправляют рукописи в корзину; г) рукописи крадут, отправленный в издательство текст запросто может выйти под другим именем; д) издательства допечатывают «левые» тиражи или занижают выходные данные, чтобы обсчитать автора. Я знаю ответы, но хотелось бы комментария от писателя с куда более солидным послужным списком, нежели мой.

а) пробивалась и не единожды, наверное, я просто не знаю своего покровителя;

б) издательский бизнес — это все-таки бизнес. И публикуют то, что принесет доход, а уж будет ли это сборник кулинарных рецептов, высокоинтеллектуальный роман или же сказка о Колобке на новый лад — вопрос десятый. Но издательств — огромное количество, ищите то, что близко вам по духу.

в) в «Эксмо» рукописи читают, более того, сколь я знаю, рецензии составляются довольно развернутые.

г) не вижу смысла в данном действии. У авторов с именами, как правило, собственный характерный стиль, который не так и просто подделать. А издавать одну книгу неизвестного автора под фамилией другого неизвестного автора смысла не имеет. Куда логичней позволить этому самому автору нормально работать. Издательство заинтересовано в авторах, которые готовы работать.

д) «левые» тиражи на тайных типографиях... зачем издательству обсчитывать автора? Его гонорар не так велик, чтобы нарушать закон и рисковать репутацией и финансами, а также шансом получить штраф за уход от налогов.

Мифы живучи. Но, по-моему, пока никого не остановили.

Кто хочет пробиваться к изданию, тот будет это делать, несмотря на трудности реальные или выдуманные.

Готов подписаться под каждой Вашей буквой, Екатерина!

Ваше отношение к Самиздату? Вы – один из наиболее популярных авторов на ресурсе http://samlib.ru. Только у Карины Дёминой более 371 тысячи посещений! Но прочитавшие Ваш роман на СИ вряд ли захотят приобрести его за деньги – в бумажном или электронном виде... Не вредите ли Вы продажам тиража?

Мои читательницы с Самиздата были в числе первых, кто приобрел книгу. Да и, сколь знаю, продолжают приобретать. Более того, именно популярность Карины Дёминой на СИ привлекла к книге внимание издателя.

Вредит продажам отнюдь не Самиздат, но пиратские библиотеки, которые весьма пристально следят за этой площадкой. И, по-моему, ни для кого не секрет, что в первый же день появления в продаже электронной копии книги, она возникает на Флибусте или Либрусеке, а оттуда расползается по сети.

Хуже всего, когда они не ждут электронки на Литресе, сканируют, переводят в текстовый формат, почти не вычитывая. Огромное количество файлов у пиратов – пиратского качества.

Самое время спросить о псевдонимах. Авторы берегут его, издательства ценят узнаваемость имени. Вы – Карина Дёмина в жанре фэнтези и Екатерина Лесина в детективе. Это понятно, разные собственные образы для двух писательских ипостасей, а также читающей публики. Но ещё Екатерина Насута, Анна Терн. Довольно часто писатели меняют псевдоним, чтобы не связывали новые романы или циклы с неудачными; у Вас вроде бы такого повода не было. Подозреваю также, что это от достаточно равнодушного отношения к раскрутке собственного имени как брэнда. Прокомментируйте, будьте любезны.

Скажу лишь, что так сложились обстоятельства. Что до раскрутки, то в современных условиях она имеет смысл на уровне издательства, а не одного человека.

Вы – занятой человек и творец миров одновременно. Как это удаётся? Живете повседневной жизнью, а мысли витают в иллюзорном пространстве романа? Изолируетесь дома на несколько часов ежедневно, и даже любимая кошка не имеет права подойти?

Я работаю, когда есть время, обычно оно есть и утром, и вечером. Со стороны выглядит довольно скучно: я сажусь перед ноутбуком и пишу. Как вариант — ищу необходимую информацию.

Уж не знаю, как это опубликовать... Хотя бы у части читателей оставалась иллюзия об особой, почти волшебной атмосфере творческих свершений! На самом деле, в большинстве своём писатели во время таинства похожи на офисных работников. Даже переполненная пепельница и стакан с виски – не типичны.

А каково работать в соавторстве?

Весь вопрос в том, чтобы соавтора найти по душе. А в остальном — обыкновенная рутинная работа: обсуждение, снова обсуждение и опять обсуждение. Потом, собственно говоря, процесс написания, обмена написанным, взаимной правки... попеременно опять обсуждения. И снова правки. И так до тех пор, пока результат не удовлетворит обоих.

В этом плане наиболее интересны разнополые тандемы, если соавторы умеют соединить сильные стороны.

Пробовали себя на сценарном поприще? Ваши детективы вполне кинематографичны.

Нет, и не собираюсь. Полагаю, сценарная работа имеет много своих нюансов, вникнуть в которые сходу не получится. А тратить время на изучение тонкостей написания сценариев при том же высоком уровне конкуренции, который установился в этой среде, не считаю рациональным.

Про высокий уровень конкуренции – Вы абсолютно правы. Но если Вам предложат участие в написании сценария по Вашей книге, не отказывайтесь! Обещаю быть на премьере.

Пришла пора заглянуть глазком на внутреннюю кухню. Если позволите. Поделитесь секретами саморедактирования текстов. Бета-ридеров не приглашаете, но их функцию во многом выполняют поклонники самлиба, и достаточно устранить замечания, с которыми согласны? Какие компьютерные программы используете?

Ворд, мне его хватает. Что до остального: поклонники самлиба порой отлавливают мелкие косяки, что весьма на пользу, когда глаз замыливается. Также очень помогают вопросы и отзывы, по которым я ориентируюсь, как воспринимается тот или иной эпизод. Но в целом я за самостоятельную работу. Текст пишется. Читается. Правится. И снова правится. И так несколько раз.

Две самые успешные писательницы Беларуси в жанре фэнтези – биологи, хоть и с разными специализациями. Биология развивает мышление особенным образом?

Возможно, вы правы. А возможно, что и ошибаетесь. Двое — явно недостаточно, чтобы сделать столь глобальный вывод, ко всему при отсутствии контрольной группы, не испорченной биологическим образованием.

Судя по комментариям на Интернет-ресурсах, наиболее многочисленные и самые рьяные ваши поклонники – женщины, причём, как и Вы, преимущественно молодого возраста. Детективы более унисекс, нежели фэнтези. Вопрос: вы представляете целевую аудиторию своего произведения или пишете стихийно, а уж читатель найдётся?

А существует известный стереотип, что женщины должны писать для женщин.

На самом деле есть определенные правила игры, скажем, рамки серии, в которую я пишу. На них и ориентируюсь. Что до фэнтези, то это был эксперимент, который оказался более удачен, чем я предполагала.

Урсула ле Гуин, Андре Нортон, Лоис Макмастер Буджолд – три женских имени навскидку из числа мировой классики фантастики/фэнтези, которые «биполярны». Хорошие книги читают и мужчины, и женщины. Дамы вообще читают больше.

На минуту оставим любимый жанр, на нём свет клином не сошёлся. Вы много читаете, кроме, естественно, прополки собственных рукописей? Быть может, на образы героини и её возлюбленного в «Изольде Великолепной» повлияли Грей и Анестейша из «50 оттенков»? Та же чудесная реализация женских мечтаний, несколько ушибленная о действительность. Только без БДСМ.

К сожалению, не читала и не собираюсь, имела неосторожность наткнуться на развернутый отзыв с цитатами, которые подтвердили, что я не отношусь к ЦА данной книги. Поэтому сравнение было бы некорректным.

Насколько я осведомлён, Вы – не член ни одного из белорусских читательских союзов. Прокомментируйте сложившуюся в РБ парадоксальную ситуацию. Конкретизирую: у нас есть Союз Писателей Беларуси, лояльный к действующей власти, и оппозиционный союз. Белорусские авторы, состоящие членами этих союзов, много говорят, собираются, голосуют за некие резолюции. Словом, изображают бурную деятельность. Публикуются крайне редко и совершенно смешными тиражами, не на слуху ни у кого, кроме узкого круга знакомых и «бомонда», то есть псевдолитературной тусовки. Проводят какие-то конкурсы, где неизвестные награждают непопулярных за великий вклад в литературу. Есть, конечно, исключения. Среди них – Николай Чергинец, председатель СПБ, и Ольга Громыко, формально числящаяся в СПБ, но не принимающая участия в его деятельности. В оппозиционном Союзе ситуация ещё плачевнее, правда, случаются международные «правозащитные» премии. С другой стороны, в Беларуси трудится полдюжины писателей. Вы в первых рядах, чьи ежегодные тиражи исчисляются не убогими сотнями экземпляров, как в белорусских «издательствах», а десятками тысяч. Скажите, при каких условиях Вам, истинно профессиональному писателю (в обоих смыслах – качества текстов и регулярного получения неплохих гонораров за публикации), будет полезно и интересно работать в Союзе? Согласитесь ли Вы проводить мастер-классы с начинающими белорусскими литераторами? Иначе кого им слушать – ветеранов СССР, оторванных от современных реалий, или «профессионалов», гордящихся одной-двумя страничками в «ЛіМ» или «Нёмане»?

Полагаю, писателей в Беларуси куда как больше, чем полдюжины (http://www.fantlab.ru/blogarticle25840). Что же до объединений всякого рода, будь то СП или альтернативная организация, то в силу специфики характера я предпочитаю поддерживать отношения с людьми, а не организациями. Рано или поздно в любом объединении начинается поиск верной линии партии, внутренние противоречия и деление на своих и чужих, что не идет на пользу работе. В то же время, организация, при условии наличия грамотного руководителя и организатора (а это зверь редкий), обладает гораздо большими возможностями. И да, проведение фестивалей, семинаров, мастер-классов, встреч и т.д. требует огромных затрат средств, времени и нервов.

Что до участия, то условия два:

— тема должна быть мне интересна. Меньше всего хотелось бы учить кого-то (крайне неблагодарное занятие), а вот поучаствовать в диалоге — вполне.

— фактор наличия свободного времени, который в ближайшей перспективе будет критическим.

Что же касается молодых авторов, то Интернет дает огромные возможности учиться. Было бы желание.

По поводу количества писателей. Коль речь зашла об СПБ, то – о профессионалах. В литературе как в спорте: практически все хоть раз бегали по стадиону, но занимающихся серьёзно – единицы. В обзоре, на который Вы ссылаетесь, в основной массе авторы, которые печатаются нерегулярно и не самыми большими тиражами. Уехавшие в Россию на ПМЖ... нет, не буду обзывать их предателями, сам прожил в Москве три года. Скорее так – они вряд ли оказывают влияние на белорусские литературные процессы. Украина не считает же Никитина своим писателем. При этом я с куда большим уважением отношусь к людям, публикующимся хотя бы изредка в российских издательствах, чем к местным «зорачкам», которые высокомерно считают нас «попсой», а элементарное неумение писать хоть что-либо интересное объясняют именно нежеланием мараться о «попсу».

Затраты сил и времени, в конце концов, измеряются в белорусских рублях, которых на нашу литературу выделяется совсем не мало, с нулевым, если даже не отрицательным результатом. Оттого нам интереснее общаться друг с другом, а не в сообществе высокомерных звёзд литбомонда. Это плохо.

У ближайших соседей дела обстоят несколько иначе. Основной потребитель Вашего творчества – россияне. Отслеживаете ли Вы собственную популярность в Беларуси? Понятно, что государственная книжная торговля, скажем деликатно, далека от совершенства. А гибкие частные структуры – Интернет-магазин OZ.BY, книжные рынки на Я.Купалы 27 и ночной на Динамо?

Я не очень понимаю, как можно измерить популярность, тем более отследить ее. Что до продаж, то меня вполне устраивают отчеты, которые я получаю от издательства. А мониторинг и сбор данных с торговых точек требует времени и усилий, которые имеют смысл, если планируется проведение какого-либо глобального исследование. Удовлетворение же собственного любопытства — не то, на что стоит растрачивать время.

Сразите нас цифрой – общий тираж Ваших книг, включая допечатки?

Свыше 250 тыс.

Брависсимо! Отличная цифра! Она куда более красноречива, чем стопка дипломов с самых разных конкурсов. Слышите, ревнители «высокого искусства»? 250 тысяч с хвостиком! Или, скажете, покупатели этих книг – люди, которые не доросли до высокого художественного вкуса? Нельзя не уважать читателя! Или ваш читатель, господа эстеты, не с этой планеты? Пишете для инопланетян? Екатерина, вы – молодец!

А уж коли речь зашла о тиражности, вспомним простую вещь: тиражи дают гонорары. Если начинающий литератор мечтает зарабатывать от публикации рукописей, какой Вы ему дадите совет: писать от души, а известность и деньги придут потом, если тексты стоящие, или сразу ориентироваться на рынок сбыта? Простите за коммерческий стиль.

Думаю, проще подыскать другую мечту. Скажем так, он в любом случае рискует, вкладывая время и силы в заведомо ненадежное мероприятие. Если он готов писать от души, то хотя бы удовольствие от процесса получит. Тем же, кто планирует ориентироваться на рынок сбыта, я советую взять в руки календарик и посчитать. Сколько времени уйдет на написание книги? На ее правку? На рассмотрение в издательстве (здесь цифры плывут от нескольких месяцев до бесконечности)?

Вряд ли рынок сбыта и мода будут терпеливо ждать.

Горячо согласен. Нужно любить это дело, а не только стремиться к заработкам. И не пытаться увидеть свой опус напечатанным любой ценой, хотя бы за средства автора. А ваше отношение к P&D? Вы, подхваченные Эксмо, обошлись без печати за собственный счёт. Вам известен хотя бы один пример, чтобы публикация через P&D помогла проложить дорогу к популярности?

Лично я не сталкивалась с данным явлением «в живую», а судить по слухам не представляю возможным. Как и сравнивать с чем-либо.

Перейдём к больному вопросу. В Беларуси два государственных языка, абсолютное большинство в общении пользуется только одним, на нём же ведётся государственный документооброт. На этом же языке – русском – публикуются все наши популярные писатели, не считая переводов в европейских странах. Белорусский язык вышел из широкого обращения. В то же время в русскоязычных школах преподавание белорусской литературы до сих пор остаётся на мове, программные произведения отобраны исключительно на мове. Вы – мама, Вам должно быть небезразлично, чему и в каком объёме учат детей. Вопрос: ваше отношение к преподаванию литературы? Каких современных белорусских авторов и их произведения XXI века стоит включить в программу?

Как по мне, в преподавании литературы главное — не отбить интерес к чтению как таковому. Что до авторов, то я не столь хорошо знакома с современной белорусской литературой, чтобы судить о ней и, тем более, говорить о таких высоких материях, как включение в школьную программу.

Существует ли позитивная перспектива у белорусского языка и белорусскоязычной литературы? Или переход мовы из коммуникационного средства в категорию культурного раритета, а также ритуального символа завершён и необратим? Вы – русскоязычный писатель, все популярные белорусские авторы тоже. Писать по-белорусски – ограничить целевую аудиторию крайне узкой категорией мовофилов. Без ярких произведений национальный язык чахнет. Есть выход из замкнутого круга?

Сложный вопрос. Пожалуй, ответ на него ищут многие специалисты, которые владеют куда большим объемом информации, нежели я. Оперировать надеждами и желаниями легко, но бессмысленно.

Касаемо же частного момента, то я пишу на русском языке отнюдь не потому, что сознательно расширяю читательскую аудиторию. Я на нем думаю. Образы и слова в восприятии очень тесно связаны, и если образы — визуальные, звуковые — лежат вне области языка, то слова — дело иное. И в моем случае в сцепке приходят именно русские слова.

Уважаю. Если нет готового рецепта и взвешенного мнения, лучше не пытаться изображать всезнающего мудреца. Тем более, как спасти мову – никто толком не знает, даже из числа утверждающих противное. А русский язык давно перестал быть эксклюзивной собственностью русской нации и постсоветского Российского государства. Это наш общий, восточнославянский язык, широко употребляемый и неславянами.

Традиционный завершающий вопрос: над чем работаете, что поклонники вашего творчества увидят в ближайшее время?

Работаю над очередным любовным романом в жанре фэнтези, как-то очень по душе пришлось данное направление. Полностью альтернативный мир. Глобальная война, которая закончилась незадолго до описываемых событий и полностью этот мир перекроила. Четыре героя, каждый из которых продолжает воевать по инерции, большей частью с собой.

Что есть в книге: магия, немного стим-панка, железные оборотни и альвы во главе с Королевой Мэб. И да, любовь, куда ж без нее-то в любовном романе?

Чего нет: суперспособностей, магических академий, магов, магинь, ведьм и говорящей ехидной живности.

Рабочее название — «Невеста».

Из того, что увидят: в издательстве Альфа-книга 2 сентября выйдет второй том «Изольды», который будет называться «Наша Светлость». И в Эксмо, в серии Артефакт-детектив недавно вышла книга «Бабочка маркизы Помпадур».

Спасибо, огромное, Екатерина! Больших творческих удач!

Сегодня — в первый день лета — белорусскому писателю, критику и переводчику Евгению Дрозду исполняется 65 лет.

Желаю автору сохранять оптимизм, доброе здоровье и творческий настрой и предлагаю вашему вниманию его ответы на некоторые заданные мной вопросы:

Почему именно фантастика? Что повлияло на ваш выбор и удерживает до сих пор (если удерживает) на орбите этого жанра?

Что же касается «удержания на орбите»… Тут надо объяснять долго. В юные годы я терпеть не мог реалистическую и тем паче натуралистическую прозу за то, что она втюхивала мне то, что я и так вокруг себя вижу, и от чего меня и без этих литературных описаний тошнило. Мне хотелось иного, странного, таинственного, загадочного, мистического, если угодно. Это – хотя, может, и в слабой степени – давала фантастика. И я до сих пор с благодарностью вспоминаю пусть и литературно слабые и наивные вещи, в которых, тем не менее, великолепно описывались какие-то странные, чуждые миры, от которых дух захватывало. Вот это было в таких произведениях главное – ощущение прикосновения к тайне, ощущение, что тебе дали одним глазком заглянуть в какие-то дивние и яркие просторы, одновременно пугающие и притягательные. Это, а не стилистика, не совершенство литературной техники и не степень проникновения в психологию персонажей. Персонажи там могли быть совершенно картонными, комиксовыми, одномерными, это значения не имело.

Но вот появились братья Стругацкие, которые в своих ранних вещах с огромным мастерством сами умели создавать видения таких вот ярких миров. Но был у них один бзик – они везде и всюду твердили, что фантастика это всего лишь ветвь литературы, это такая же литература, как и все остальное, что нельзя делать никаких скидок на специфику жанра, фантастика это литература и ничего больше. Одна только литература и ничего кроме литературы.

Так вот, похоже, они своего добились и превратили таки фантастику в литературу. Или высокого уровня, вроде представленной в антологии «Герои» (см. ниже) или профессиональную, грамотно сделанную развлекательную беллетристику коммерческого назначения. И вот сейчас в России выходит полторы тысячи фантастических книг в год, а читать опять нечего. Как и в годы гонений и притеснений. Не цепляют меня все эти фэнтезийные эпопеи, галактические войны, и бесконечные истории с попаданцами в другие миры, которые здесь были никто, полными ничтожествами, ну а там – на другой планете, в другой эпохе, в паралелльном мире оказываются ого-го-го какими молодцами и всех мочат. Ну, а параллельную историю я вообще уже как фантастику не воспринимаю. Твердая научная фантастика, похоже, совсем загнана (про одно исключение – ниже, где речь идет о «Ложной слепоте» Уоттса) в некое подполье. Такое ощущение, что для своего выживания НФ решила на какое-то время вообще отказаться от беллетристики. Я имею в виду вещи, вроде эпопеи Захарии Ситчина про планету Нибуру и грозных аннунаков, или же книги Авинского «Планета древних тайн». Я их воспринимаю именно как НФ без беллетристики и они еще способны вызвать волшебное ощущение загадочности мира.

Но вообще-то, говоря, главным моим чтением в последние годы являются книги по философии, геополитике, а также книги по новейшей истории Атлантиды, но не той, Платоновской, а той, в которой прошла большая часть моей жизни (правда, не могу сказать, что я в ней родился, ибо на свет божий я появился в Германии), которая погрузилась в темные воды небытия у нас на глазах и которую называли СССР. И сейчас, когда открываются архивы и дозволено высказывать разные точки зрения на, казалось бы, незыблемые исторические факты, только диву даешься, в какой по-настоящему фантастической утопии довелось тебе жить. Ну, а после текстов Ницше, Шопенгауэра, Бергсона, Хайдеггера, Юнга, Шпенглера, Гуссерля, Тейяра де Шарден, или небеллетристических текстов того же Лема, любая «художка» (это профессиональный термин работников букинистических магазинов), кажется просто водичкой, ничего не дающей ни уму, ни сердцу.

Это то, что касается удержания на «фантастической орбите» в качестве читателя.

Что же касается удержания орбиты в качестве автора, то тут все совершенно не определенно. Ну, во-первых, я давно уже понял, что стать профессиональным литератором, то есть человеком, который зарабатывает себе на жизнь своим пером, я никогда не смогу, ибо пишу мало и медленно. А пишу я мало и медленно, потому что я ничего не могу придумывать и сочинять. Все мои вещи не сочиняются, а рождаются. От моих усилий этот процесс почти не зависит. Я понятия не имею, что там происходит в моем подсознании, и почему я вдруг ощущаю некий импульс, диктующий мне, что вот, пришла пора садитсья за компьютер и писать (вернее записывать), то, что оно – подсознание – мне надиктовывает. Так происходит и это все, что я знаю. Управлять этим процессом я не могу. И моему подсознанию плевать на то, что у издателей есть бизнес-планы и им нужны авторы, способные испекать 1-2 книги в год, причем нужного издателю формата. Разумеется, у меня, как у всякого автора, есть записная книжка (электронная) куда я заношу те или иные идеи, сюжетные, ходы, фразочки, имена и яркие картинки из снов, которые можно было бы для чего-нибудь использовать, но очень часто я задаю себе вопрос – зачем я это делаю? Ведь я уже неоднократно, решал для себя завязать с писаниной, как с занятием, совершенно неокупающимся во всех отношениях. А вот зачем-то делаю.

Сейчас я уже несколько лет занят работой над нехудожественной книгой, называющейся «АЗиЯ – МАГиЯ». Это нечто синкретическое на стыке философии, метафизики, науки, эзотерики и футурологии. Начал-то я ее очень давно. Но все как-то урывками продвигался. В 2008 году я, наконец, написал готовый вариант, но он меня не устраивает. Вот теперь все мысленно переформатирую и переписываю, пытаясь понять, чего там не хватает и как наиболее отчетливо выразить основную концепцию. Пока я занят этой работой, никакой своей беллетристики я не пишу и не писал. И буду ли писать, после того, как закончу, понятия не имею.

Ваш внезапно ставший взрослым сын (или дочь) объявляет вам, что намерен заняться литературным трудом. Что вы ему ответите?

Тут, видимо, следует поступать по завету Антона Павловича Чехова: «Как только младенец рождается на свет божий, его надо примерно высечь розгами, приговаривая: "Не пиши! Не пиши! Не пиши!..". Если же, позврослев, он все равно начнет марать бумагу (в наше время – долбить по клавишам — ЕД), пиши – пропало…». Ну, а если серьезно, то объяснил бы ей/ему, что литературным трудом может прокормиться лишь ничтожно малый процент от всех пишущих, так что желательно, чтобы была какая-то основная профессия. Но если уж у человека сидит запрятанная глубоко в подсознании тяга к писательству, тут ничего не поделаешь.

Сколько людей – столько и мнений. Но и наше собственное мнение не есть что-то застывшее и меняется со временем. Какие фантастические (или не только) произведения, поразившие вас в пору вхождения в литературу, и сегодня остаются для вас эталонными вершинами этого жанра, а что вызывает разве что ностальгию?

При советской власти переводные печатающиеся у нас авторы проходили строжайщий отбор и переводили их высококлассные переводчики, поэтому, если брать, англо-саксов и Лема, то это как тогда читалось, так и сейчас читается. Из наших же авторов — Ефремов, Стругацкие и еще несколько десятков рангом чуть пониже, тоже нормально сейчас воспринимаются, что касается всяких халтурщиков, то я их просто не помню. Свою библиотеку я от них очистил. Единственное кого из этих графоманов могу вспомнить, так это Немцова со всякими его «Осколками солнца» и «Последними полустанками», а запомнился он лишь потому, что уже и тогда вызывал сильнейшее раздражение. Никакой ностальгии по таким авторам я не испытываю.

Следите ли вы за новинками фантастической литературы – зарубежных и отечественных авторов?

Если имеется в виду регулярное посещение книжных магазинов и развалов с перелистыванием там выставленного, и с вопрошанием, что бы купить, то нет. Давно уже не хожу и не покупаю. За состоянием дел в современной фантастике я слежу только благодаря двум источникам: 1) журналу «Если», в котором я сам пару раз печатался как автор, и с которым в последние годы плотно сотрудничаю как переводчик; так вот, я внимательно прочитываю все опубликованные там рецензии и в нескольких случаях покупал по этой наводке книги и во всех случаях об это не жалел. 2) Благодаря небезызвестному Вам Володе Аникееву, который как раз таки ходит, выискивает и покупает, а, прочтя, дает мне прочесть все то, на что, по его мнению, стоит потратить время; то есть, он служит для меня первичным фильтром; не всегда и не во всем наши оценки совпадают, но, чаще всего, то, что он мне рекомендует, действительно достойно внимания. Как правило, прочитав, я тут же писал рецензию, которую выкладывал на свой, ныне не существующий, сайт http://fantasy.open.by.

Что из опубликованного в последние годы вам особенно понравилось?

• Даниил Клугер «ДЕЛА МАГИЧЕСКИЕ», АСТ, М., 2003;

• Антология «ПЕРПЕНДИКУЛЯРНЫЙ МИР», ЭКСМО, М., 2004;

• Антология коротких вещей Нила Геймана «ДЫМ И ЗЕРКАЛА», АСТ, М., 2007;

• Беркем аль Атоми «МАРОДЕР», изд-во «Крылов», 2007;

• Беркем аль Атоми «КАРАТЕЛЬ», изд-во «Крылов», 2008;

• Антология «ГЕРОИ другая реальность», «Азбука классика/ФАНТАСТИКА», СПб., 2008;

• Короткая повесть Евгения Лукина «С НАМИ БОТ», опубликованная в каком-то номере «Если»;

• Питер Уоттс «ЛОЖНАЯ СЛЕПОТА», АСТ, «Астрель», М., СПб., 2010 – эта вещь меня просто потрясла, я как будто снова вернулся в 60-70-е годы и снова впервые читал Лема, Ефремова, Колина Уилсона… Я не ожидал, что в наше время, когда фантастика выродилась в фэнтезийные сказки для девочек и во всякое всегалактическое мочилово для мальчиков, и все более стремительно деградирует до компьютерных игр, мультяшек и комиксов, где-то пишут еще вещи, которые заставлют глубоко задуматься, открывают тебе какие-то новые истины, касающиеся тебя самого, глубин твоего подсознания и загадок твоего сознания. И только горечь берет при мысли, что попробуй ты с чем-то таким сунуться в наше издательство, то тебя отошьют со словами: «Да ты чё, мужик, не надо нам этого грузилова, оно кассу не делает, нам бы чего попроще – догонялки-стрелялки для дебилов-пэтэушников… Ну, типа «С.Т.А.Л.К.Е.Р.-а».»

Белорусская литература на русском языке – нонсенс. Делить русскую литературу на порции (в частности выделять в русскоязычной литературе белорусскую) исходя из места проживания либо национальности автора — такая же бессмыслица, как деление литературы по гендерному признаку.

Русскоязычная литература такая же равноправная часть белорусской литературы, как и белорусскоязычная. В конце концов, в Беларуси два государственных языка, и для многих белорусов именно русский язык является родным.

Какое из этих двух утверждений вам ближе и почему?

Второе, разумеется, ибо я думаю, говорю и пишу по-русски. А если следовать логике «нацянальна свядомых», то Джойс не ирландский писатель, а английский; Маркес и Борхес не колумбийский и аргентинский соответственно, а испанские; а Марк Твен, Эдгар По и прочее, прочее – тоже не американские писатели, а английские. «Дикая охота короля Стаха» Короткевича написана по-белорусски, но все эти топи, замки и вересковые пустоши позаимствованы у сэра Артура К. Дойла, так что нет-нет, да и чудится, что ты слышишь запах табака из трубки Шерлока Холмса. А вот «Чужая корона» Булыги написана на русском, там нет ни одной явной привязки по времени и пространству, и, тем не менее, этот текст кажется более белорусским, нежели даже тексты Короткевича. Ты безошибочно определяешь, что такое вот могло происходить в одной только точке планеты Земля, а именно в той, где мы все находимся.

• 1) Сергей Булыга «Чужая корона» (роман);

• 2) Юрий Брайдер и Николай Чадович «Посёлок на краю Галактики» (повесть);

• 3) Их же рассказ «Против течения».

• 4) Сергей Трусов рассказы «Бокал красного вина» и «Карнавал».

Какие свои произведения (два-три-пять) вы бы считали достойными включения в такую антологию?

Рассказы:

• «Тень над городом»

• «Троглодиты Платона»

• «В раю мы жили на суше»

• «Клинок волколака»

• «Большая скука»

P.S. В 2009 г. в серии «Белорусская современная фантастика» вышел авторский сборник Евгения Дрозда «Дни прошедшего будущего», в который вошли его лучшие рассказы и повести.

Имена супругов Александра Силецкого и Натальи Новаш давно известны любителям фантастики со стажем. Несколько их книг не так давно вышло в серии «Белорусская современная фантастика». У Новаш это романы из фэнтези-цикла «Обретение прошлого», у Силецкого — ранее не издававшиеся романы «Дети, играющие в прятки на траве» и «Легендарь», а также роман «День Зверя» (ранее издавался под название «Питомник для мух»). Подробная информация об их творчестве представлена на авторских страничках на сайте.

Повстречавшись с этими обаятельными людьми на «Днях фантастики» в Минске, проводимых в рамках Минской Международной книжной выставки-ярмарки, я попросил их ответить на ряд вопросов, и теперь предлагаю ответы писателей вашему вниманию.

Почему именно фантастика? Что повлияло на ваш выбор и удерживает до сих пор (если удерживает) на орбите этого жанра?

Александр Силецкий: Почему именно фантастика? Мне кажется (да и всегда казалось), что как раз фантастика в отличие от пресловутого соцреализма и реализма вообще наиболее четко и адекватно реагировала на происходящее в окружающем мире, позволяя делать внятный анализ текущих событий и на этой основе выдвигать разумные предположения о тенденциях общечеловеческого развития, чем реализм как раз не занимается. А повлияло на мой литературный выбор еще детское чтение фантастических произведений, ну, и, кроме того (уже в более взрослые годы), общение с интереснейшими людьми, которые фантастику как жанр ценили очень высоко. Я по природе консерватор и однолюб, и потому не вижу никакого смысла изменять своим литературным пристрастиям и поныне — они меня вполне удовлетворяют.

Наталия Новаш: Я выбрала фантастику потому, что начинала писать в советское время, когда писать в других жанрах не имело никакого смысла. Вся прочая литература представляла собой только один «жанр» социалистического реализма и обязана была «воспитывать строителя коммунизма», короче говоря, так «оболванивать» читателя, чтобы он «искренне» сделался приверженцем коммунистической системы и другого в жизни не пожелал. Поэтому и писателю не позволено было сказать ничего другого. Разве что в жанре фантастики, да и то дозволялось далеко не всем — пожалуй, только Ефремову и Стругацким. Но это уже был прецедент, и я надеялась, что в фантастике у меня может появиться шанс писать так, как я хочу, и о том, что мне интересно.

Сейчас, казалось бы, всё изменилось, а на самом деле не изменилось ничего, только перевернулось с ног на голову. Чтобы поддержать себя с помощью «оболваненного» читателя, существующая система по-прежнему использует издательскую политику, только взяла на вооружение «лёгкий жанр», который советская система считала второсортным. На головы читателей обрушивают вал низкопробных детективов, претенциозной пустоты или тупой однообразной «фэнтези», объясняя подобное тем, что, мол, читателю этого-то и надо. И «воспитанный» таким образом читатель — к примеру, тот, кто согласится назвать книги Пелевина хорошими, обязательно скажет, что и Путин – хороший президент.

Однако всегда существовали честные писатели, служившие только литературе и своему таланту. Солженицын и Айтматов сумели сказать своё собственное слово в жанре реализма (правда, Айтматов использовал и приёмы фантастики). А вот в наше время, я считаю, существует писатель, который сознательно избрал жанр «массовой литературы», но, тем не менее, именно он останется в нашей литературе как Достоевский нашего времени (если будет, для кого оставаться). Акунин скромно сказал, что он не пытается воспитывать читателя, а просто хочет поделиться с читателем своими мыслями. И надо сказать, что это ему прекрасно удаётся! Он добивается своей цели, используя авантюрный увлекательный сюжет! А вообще, цикл про Фандорина можно отнести и к фантастике благодаря только одному лишь используемому автором фантастическому приёму. Главный герой нарушает законы природы, он не подчиняется вероятностным законам. Фандорин нарушает теорию вероятности: никогда не проигрывает в азартных играх, всегда выигрывает пари и любую дуэль, остаётся победителем в любой ситуации. Да и в «Алмазной колеснице» фантастики предостаточно! Именно такая фантастика удерживает меня на орбите этого жанра.

Ваш внезапно ставший взрослым сын (или дочь) объявляет вам, что намерен заняться литературным трудом. Что вы ему ответите?

Александр Силецкий: Если я увижу, что в нем и вправду есть искра таланта, то скажу: трудись, старайся, чтобы выходило максимально хорошо. Писание книг — работа, а литература — призвание. Постарайся соединить одно с другим.

Наталия Новаш: Ничего. Увы, мой пример и так у него перед глазами…

Сколько людей – столько и мнений. Но и наше собственное мнение не есть что-то застывшее и меняется со временем. Какие фантастические (или не только) произведения, поразившие вас в пору вхождения в литературу, и сегодня остаются для вас эталонными вершинами этого жанра, а что вызывает разве что ностальгию?

Александр Силецкий: На мой взгляд, ностальгию может вызывать только скверное, подернутое флером наших воспоминаний. Все хорошее плавно перетекает из прошлого в настоящее и постоянно остается с тобой. Какая уж тут ностальгия?! Да, были книжки, которые в детстве увлекали, будоражили воображение, но потом, когда повзрослел, вдруг обнаружил, что с литературной точки зрения книжки-то были слабенькие. Ну, и что? Я попросту их не вспоминаю и дома у себя не держу. Они — не то чтобы отрезанный ломоть, но перешли в категорию «ненужно-необходимого» (это когда что-то, на определенном этапе, за неимением ничего другого, является необходимым, а затем, будто ходунки для младенца, становится излишним, уступая место более полезным вещам). Что же касается эталонных произведений… В пору учения многое кажется вершинным и даже эталонным, пока сам не достиг должного уровня мастерства. Тем не менее подобные произведения, конечно, существуют, и не потому, что прежде увлекался ими, — даже сейчас, достигнув определенного житейского и культурного умудрения, вижу, что качество и глубина этих книг во многом замечательны. Вероятно, это именно то, что в принципе отделяет классику от вещей, пусть и актуальных для своего времени, однако преходящих. Хотя, на мой взгляд, общей классики «для всех» не существует, как бы ни изгилялись на уроках литературы. У каждого — собственная классика, и с нею он живет. Из эталонных (для меня лично) авторов фантастической прозы могу назвать Свифта, Рабле, Гофмана, Франса, Гоголя, Салтыкова-Щедрина, Булгакова, Уэллса, Жюля Верна (а как же без него?!), Акутагаву, Кобо Абэ, Оруэлла, Гессе, Ефремова, Стругацких, Брэдбери, Саймака, Маркеса, Толкина… Вероятно, следовало бы помянуть и каких-то авторов, писавших на историческую тему (в конце концов, любой исторический роман, при всей его кажущейся правдоподобности, изначально фантастичен). Так или иначе, ряд таких писателей достаточно длинный, и все они вызывают у меня чувство восхищения, которое не меняется с годами.

Наталия Новаш: Да, наше восприятие литературы меняется. Боюсь перечитывать, чтобы не разочароваться, «Бедных людей» Достоевского, Азимова, Шекли и даже Рэя Бредбери. Эталонами в фантастике, к примеру, остаются «За миллиард лет до конца света» Стругацких, «Мастер и Маргарита» Булгакова, «1984» Оруэлла.

Следите ли вы за новинками фантастической литературы – зарубежных и отечественных авторов?

Что из опубликованного в последние годы вам особенно понравилось?

На каких «молодых» писателей-фантастов вы бы посоветовали обратить внимание?

Александр Силецкий: Вопросы во многом «на засыпку». Регулярно за новинками не слежу — нет ни времени, чтоб их читать, ни средств (особенно когда книги безумно подорожали), чтобы их приобретать. И если уж что-то покупать и читать, то — книги авторов проверенных. Можно, разумеется, наткнуться и на нечто новое, тоже замечательное, но это будет скорее гадание на кофейной гуще: повезет — не повезет. Нынче это обременительно. А что понравилось? «Американские боги», «Гарри Поттер», «Эфиоп»… По правде, мало что зацепило. Много очень грамотного и при этом очень вторичного, нет личностных авторских прорывов. По крайней мере, я так полагаю. Все поразительно друг на друга похожи, лезут в единый «формат», и это удручает. Пусть лучше будет вещь малочитабельна, наподобие Джойсовского «Улисса», но зато ее не спутаешь ни с какой другой. Насчет молодых не могу сказать ничего вразумительного. Какие-то намеки на оригинальность возникают то у одного, то у другого, но моментально гаснут, и читать уже не интересно. Повторяю: нынешние наши авторы с редкостным упорством норовят попасть в «формат», где, по определению, авторская мысль и авторская неповторимость вовсе не нужны, мешают даже, чтоб успешно продавать «товар». У множества произведений легко поменять на обложках имена их создателей — и читатель этого не заметит. Впрочем, это мое личное мнение.

Наталия Новаш: Мало слежу за новинками. И кого понимать под «молодыми»? Вот прочитала я с немалым удовольствием приятно поразившую меня книгу издательства «Шико» (Кусчуй Непома «Иоахим Воль, передвигатель шахматных фигур»). А кто он — автор? Может, такой же, как я, доживший до седых волос и не сумевший раньше опубликовать свою книгу? Как всё наше поколение, участвовавшее в Малеевских семинарах и понемногу начинавшее публиковаться в «перестройку», а когда та закончилась неудачей, оказавшееся «неформатом»? (Исключение, пожалуй, из нас, беларусов, только Брайдер и Чадович.) А себя я не то что пока к писателям, даже к «молодым» ещё не отношу, потому что и сейчас мне не удаётся издавать свои книги. А то, что напечатано (в основном для детей), увидело свет только благодаря случаю, каким-то чудом.

Если бы вы составляли антологию «Белорусская фантастика: Лучшее»:

Какие пять произведений вы бы в неё включили?

Какие свои произведения вы бы считали достойными включения в такую антологию?

Александр Силецкий: Тут надо сразу уточнить: антология однотомная или многотомная? Пять больших произведений вполне могли бы потянуть и на трехтомник. А ежели ограничиться однотомником, то только пятью произведениями никак не обойтись. Скорее, целесообразно было бы перечислить авторов, и этим ограничиться. Какие будут отобраны произведения — уже дело вкуса и желания потенциального составителя. Во всяком случае, такая антология никоим образом не должна напоминать тот издательский бред, каковой продемонстрировала «Мастацкая лiтаратура», преподнесшая читателям полтора дегенеративных сборника. Подобные публикации наносят только вред фантастике, зачастую непоправимый. Поэтому и о своих произведениях в контексте заданных вопросов я предпочел бы не говорить.

Наталия Новаш: Пожалуй, пять книг для антологии легко можно выбрать из изданной «Харвестом» серии «Современная белорусская фантастика». Но всё это — авторы нераскрученные и никому пока не известные, за исключением Брайдера и Чадовича и, пожалуй, Силецкого да ещё Булыги, который публикуется в России. Так о чём тут говорить?

Свои книги, которые хотелось бы включить в антологию, думаю, не удастся издать в обозримое время ни в России, ни в Беларуси.

Если вести речь не только о фантастике:

Каких белорусских писателей вы относите к «маст рид» без скидок на «землячество»?

На кого из современных белорусских авторов непременно стоит обратить внимание?

Александр Силецкий: Ответ на первый вопрос: никого.

Ответ на второй вопрос: если отнести к «маст рид» я кого-либо и затрудняюсь, то это вовсе не означает, будто у нас нет авторов, чьи произведения не в состоянии вызвать читательский интерес. Конечно, есть такие авторы! Перечислю исходя из собственных вкусовых предпочтений: Брайдер и Чадович, Куличенко, Дрозд, Новаш, Цеханский, Булыга, Громыко. Хотелось бы, хотя и нескромно, добавить к этому ряду и самого себя… Впрочем, сейчас на подходе целый ряд новых молодых авторов, чьим книгам еще предстоит пройти апробацию. Возможно, они и заставят о себе говорить. Надежда остается.

Наталия Новаш: Ну, про «маст рид», пожалуй, слишком сильно сказано! Тем не менее, говоря о ныне пишущих беларуских писателях, из прозы я бы выделила рассказы Марчука (сборник «Хаос»), поэзию Бородулина, Скоринкина-младшего и Аврутина, а из беларуских фантастов — Булыгу, Силецкого, Дрозда, Цеханского и Куличенко.

Белорусская литература на русском языке – нонсенс. Делить русскую литературу на порции (в частности, выделять в русскоязычной литературе белорусскую) исходя из места проживания либо национальности автора — такая же бессмыслица, как деление литературы по гендерному признаку.

Русскоязычная литература такая же равноправная часть белорусской литературы, как и белорусскоязычная. В конце концов, в Беларуси два государственных языка, и для многих белорусов именно русский язык является родным.

Какое из этих двух утверждений вам ближе и почему?

Александр Силецкий: Разумеется, второе. Почему? На мой взгляд, фантастика — тот вид литературы, который в силу своей специфичности не имеет национального признака. Бытописательство, реализм — да, не могут не иметь, ибо опираются на сложившуюся традицию воспроизведения неких национальных примет жизни, требующую сопричастного и пристального взгляда на то, что есть сейчас. Правдоподобное отображение, но отнюдь не анализ. Настоящая же фантастика, по моему глубокому убеждению, — это прежде всего анализ, препарирование действительности, и тут без отстраненного, хотя и заинтересованного, взгляда никак не обойтись. И в данном случае не важно, для кого какой язык является родным. Пусть вещь будет написана даже на китайском, но если автор — житель Беларуси, гражданин Беларуси, творит в Беларуси и издается в Беларуси, тогда он, по любому, является беларуским и только беларуским писателем, что бы там ни говорили. По крайней мере, я так полагаю.

Наталия Новаш: Конечно, второе! Что тут говорить! Беларуский писатель — это, прежде всего, гражданин Беларуси, пишущий хоть на иврите! Как во всём мире — Туве Янссон, писавшая на шведском, но являющаяся гордостью финской литературы. Или Салман Рушди — пакистанец, гражданин Великобритании, — гордость современной английской литературы. И думаю, любой писатель, сочиняющий на одном из сотен существующих в Индии языков, считается всё-таки индийским писателем, а его труд — индийской литературой. Когда-то, в двадцатые годы, когда мы вдруг понадеялись, что и у нас будет независимость, законом было утверждено четыре государственных языка (беларуский, польский, русский и идиш) соответственно основным нациям страны. Но великий вождь всех времён и народов быстро это дело пресёк. И теперь его верные «воспитанники» — наши беларускамовные коллеги-письменники не считают беларускими писателями нас — фантастов, пишущих на русском языке. Наверное, боятся конкуренции? Хотят, чтобы только их творения считали беларуской литературой? Ай, как смешно! Если бы не было воистину так печально… И страшней всего то, что такие беларуские письменники, засевшие в качестве редакторов и издателей в государственных издательствах, думают вовсе не о судьбе нашей беларуской культуры и литературы, а о своей благополучной судьбе при государственной «беларусскоязычной кормушке». Они презирают не только литературу на русском языке, но и фантастику как таковую.

Кстати, меня коробит, когда я вижу такие слова, как «белорусская» литература, «белорусские» писатели. А где-то ещё до сих пор люди, не ценящие историю нашей страны, продолжают её упорно по-советски называть «Белоруссией». Хотя, кажется, в сентябре девяносто первого года мы приняли закон, обращенный ко всему миру, где просим нас называть Беларусью! И, соответственно, мы — беларусы, а не «белорусы», и так установлено не согласно каким-либо правилам словообразования в русском, английском или другом каком-либо языке, а потому, что это нами юридически узаконено.

И напоследок:

Я до сих пор с превеликим удовольствием перечитываю иногда авторские сказки – Янссон, Линдгрен, Барри, Милн… Перечитываете ли вы хотя бы изредка сказки, или сказки навсегда остались в вашем детстве?

Александр Силецкий: На это я могу ответить так. То, что навсегда осталось в детстве, — навсегда остается и до самой смерти. Приходящее во взрослой жизни может незаметно и уйти, а книги, принесенные из детства, не имеют возрастных параметров. У меня нет привычки перечитывать давние книги. Если что-то поразило воображение, врезалось в память — это сохраняется навсегда. А то, что не запомнилось, — какой смысл к нему возвращаться? Хотя, не знаю, может быть, когда-нибудь и впрямь захочется перечитать старое, но что для этого должно случиться, я не представляю…

Наталия Новаш: Те сказки, о которых вы говорите, остались в детстве. Однако я надеюсь, что ещё раз когда-нибудь с удовольствием перечитаю сказку Роулинг. Это когда яркое впечатление от «Гарри Поттера» успеет потускнеть в моей голове… Я считаю его лучшей в мире сказкой для детей и взрослых, но перечитывать вовсе необязательно, как, впрочем, и Достоевского, который остаётся в вас навсегда. А сказки для перечитывания у меня сейчас другие. Я снова и снова читаю Рекса Стаута, Гарднера, Ван Гулика и Акунина, чтобы погрузиться в их сказочный мир, где герои борются за справедливость и побеждают; где соблюдаются законы; где судья может быть умным и благородным, искренне и всерьёз заботясь о своём народе; где Ниро Вульф считает бесчестьем обманывать своих сограждан, не уплачивая налоги… Вот такие у меня теперь любимые сказки.